Открытие выставки Галины Мазурской "Ароматы любви" в галерее Boccara, Париж

Открытие выставки Галины Мазурской "Ароматы любви" в галерее Boccara, Париж

Картины Галины Мазурской оглушают цветом. Для нее живопись — это возможность выйти за пределы зрения, в область иных чувств.

Если допустимо говорить о женской живописи, не имея в виду гендерный протест или оценочное снисхождение, если допустимо говорить о женском за его пределами, пробуя уловить лишь ускользающую от других определений суть, то искусство Галины Мазурской именно таково. В нем много женского, как много его, например, в фольклорной матери-земле или золотой рыбке. Это тип отношений с мироустройством — скорее творящий, чем оплодотворяющий.

Галина Мазурская пишет не кистью и мастихином, а руками. Эта уникальная техника письма означает для нее непосредственное и живое прикосновения к реальности. Через это прикосновение она проявляет себя в той же мере, что и проявляет (как фотографию) художественную реальность, уже существующую внутри художницы. Галино прикосновение чревато цветным пятном, и ее рисование пальцами — это создание прежде невидимого и невиданного мира, и явление через него — художницы.

В живописи она выходит за границы собственно живописной проблематики — в область философии творчества, антропологии, философской метафизики, поскольку постижение мира (в частности, через цвет) принимает в картинах Галины Мазурской визионерские черты.

Едва ли зрителю важна мистическая или эзотерическая изнанка картин Галины Мазурской, но она существенна для самой художницы. Невозможно сказать, существовала бы в искусстве добрая половина художников ХХ века без этой мощной фантазматической подкладки; были бы, например, Кандинский или Полок, Рерих или Чурленис больше или меньше того, что они сейчас, но в любом случае, эзотерический слой в творчестве уничтожает равенство художника самому себе и утверждает неравенство — как символическую дистанцию между собой и миром, собой и искусством, собой и собой. Заполняемая, изживаемая искусством трещина между мирами становится мотивом для осуществления себя в бытии, предъявления себя через искусство.

Опыт ее мистичности легок и словно внеличен — подобного рода прозрения и светоносность проявления этих прозрений можно изредка встретить лишь у детей. Эта пятидесятилетняя девочка настолько открыта миру, что становится боязно — слишком уязвим художник перед жесткой неумолимостью тех стихий, которые пробует смирять. Галина Мазурская самозабвенно путешествует в этих светоносных пространствах, самозабвенно рисует их, узнает, вспоминает их в потеках краски, в лианоподобной пластике сновидения. Вместе с тем ее визионерские маршруты проложены за пределами человеческого бессознательного — ибо в картинах трудно найти хтоническое и субверсивное, отягощающее любую последовательную абстракцию, чем, строго говоря, и является творчество Галины Мазурской.

Необходимо сказать о пластике ее ранних работ — природной и чувственной, где важна игра водяных красок с основой. Галина Мазурская вытаскивала из их диалога прихотливые сюжеты и декоративные смыслы. У нее был довольно долгий период зачарованности фактурой, цветом, краской, опыт перекодировки водной стихии в пастель и масло. Эта зачарованность достигает силы самогипноза и поэтому отчасти теряется для зрителя.

Пространства ее визионерских путешествий, словно исключающие человека с его склонностью к структурам, — то есть скорее растительные, чем младенческие — исчерпывающе каталогизированы в ее пастелях. Им посвящено творчество художницы до августа 2007, до начала подготовки к выставке в Париже.

Август 2007 г. ознаменовался особого рода прорывом или переломом из разряда тех явлений, что называются этапными. Настроившись на парижского зрителя, Галина Мазурская написала «Ароматы любви». Каждый холст в этой серии выражает ту эмоцию, которая владела художницей в момент создания работы.

Очень немногие люди к зрелости сохраняют эмоцию такой чистоты и силы, что могут позволить себе говорить о возвышенном, о любви, о страсти, о разных высоких вещах. Возвышенное, любовь и страсть, высокое в современном мире изъято из повседневной и даже любовной речи из-за страха перед инстанцией, с которой эти слова звучат органично. Это инстанция безупречности. Это состояние, когда слова уже не нужны, и они остаются только у художника. Либо, если это чужие слова, у актера. Остальные тихи. В противном случае энергия падающей с высоты речи становится разрушительной и обращается против говорящего. В этой конструкции важно то, что избегание возвышенного существуют на уровне культурных рефлексов, а не рефлексии. Галина Мазурская не боится отражать возвышенное, говорить о нем, изображать сильные чувства и другие немыслимые в современном мире вещи.